Ой.
А что, а в четвёртом томе никто не умирает из тех, кого мне жалко?
(Кессельринга не жалко - играл по-крупному, доигрался, ну и молодец. Стрелочника, который типа за юным кайзером не уследил - жалко, но эмоциональной привязанности к персонажу не чувствую, даже фамилию вечно забываю).
В общем, ой.
Неожиданно как-то.